Покрас Лампас: «Искусство – это то, как я вижу, а зритель либо принимает это, либо нет»
Покрас Лампас – каллиграфутурист. С помощью кистей, маркеров и других доступных инструментов он покрывает своим знаменитым паттерном любые поверхности, от холстов и кредитных карт до стеклянного пешеходного перехода и крыши «квадратного Коллизея». Design Mate поймал художника в перерыве между проектами, чтобы расшифровать посты из социальных сетей, разобраться в языках арабско-кириллической вязи и узнать, о чем будет первый манифест Покраса Лампаса.
Почему ты уделяешь так много внимания постпродакшну: фотографиям, видео перфомансов, которые публикуются в социальных аккаунтах?
И в искусстве, и в творчестве очень важный момент – документация того, что ты создал. Иногда ценность перфоманса бывает не в том, что было сделано, а в том, как это визуально задокументировано и описано. С точки зрения истории и хронологии, если о проекте не было правильно рассказано, – его практически не существует. Поэтому для меня важно, чтобы каждый проект был наиболее интересно раскрыт. Все полученные материалы, тексты, фотографии, видео, нужно правильно систематизировать, превратить презентацию, загрузить на условный Behance, и создать из этого еще один проект, о котором можно говорить. Также строится ведение соцсетей. Это мое digital-портфолио. Если посмотрите мои посты, не увидите там лишних слов. Почти все они посвящены творческому пути. Именно так я популяризирую и современное искусство, и то, что делаю сам.
Чем отличаются друг от друга проекты Покраса Лампаса? Почему это нельзя назвать одним и тем же орнаментом, нанесенным на разные поверхности?
Нет такого, что за год или два художник делает абсолютно разные холсты. Наоборот, все работы с точки зрения искусства анализируются в течение десятилетий. И за каждый временной отрезок формируются определенные периоды, из которых вычленяются ключевые работы и серии работ. Многие избаловали себя интернет-источниками, где каждый день выдается по три подборки разной каллиграфии, дизайна, плакатов, топографики.
Пользователи привыкли к тому, что художник должен постоянно их развлекать чем-то новым.
При этом в реальности люди, которые постоянно показывают что-то новое, скорее всего, много заимствуют у своих коллег, и заимствуют поверхностно. Рано или поздно этот фонтан останавливается. Первое, к чему я пришел и к чему продолжаю стремиться, – правильная самоидентификация. Так что если мою работу можно легко узнать, основную задачу за этот период времени я выполнил наиболее эффективно. Что касается самого паттерна, конечно, внутри него я могу экспериментировать с формами буквы, всегда по-разному. Каллиграфия очень сильно завязана на том, как пишет рука. Изменился чуть-чуть угол наклона инструмента, ширина инструмента, вязкость краски и плотность, шероховатость либо гладкость поверхности, и каллиграфия будет другой.
Перфоманс для NIKE Russia / Vogue Fashion Week.
Это незначительные изменения для тех, кто бегло просматривает работы, но для зрителя, который следит за этим давно, различия очевидны. Формы букв, новые строения композиций, геометрия – где-то квадрат, где-то круг, где-то дуга, где-то линия. Та же работа с паттерном предлагает человеку понять, насколько круто он может раскрыть потенциал той или иной поверхности. Моя задача сделать так, чтобы результат казался очень просто сделанным, несмотря на то, что я убиваю себя часами, десятками часов в процессе работы.
Какая из московских поверхностей была самой сложной?
Естественно, переход между «Атриумом» и Курским вокзалом. Не потому, что я писал на стекле впервые в жизни, а из-за сложных погодных условий. Ноябрь- декабрь, температура минусовая, очень холодно. Чтобы писать на полу в переходе, мы ставили самые мощные дизельные тепловые пушки, которые работают, как турбины, которые еще и не доставали до меня. Плюс я работал с краской, очень стойкой к реагентам и прочим воздействиям, которая позволила сохранить переход на долгое время. Когда я ей писал, сильно прилипал. Это очень неудобно, в том числе и психологически: некомфортно создавать что-то, когда видишь в каждом движении очень много стеснения и проблем. Все остальное для меня просто – даже роспись крыши.
A R T R I U M × Pokras Lampas
Язык – ключевой элемент твоих работ. Сколько языков ты знаешь?
Я изучаю языки, основываясь не на лингвистике или грамматике, а на деконструкции. Самое важное – проанализировать язык с точки зрения того, как его пишут. Я могу не знать, что пишет японец, но буду точно знать, что в конкретный момент он держит руку в определенном положении, делает определенное движение, заканчивает линию под конкретным углом. Эта информация ценнее, чем дословный перевод.
Когда я стал изучать корейский, полетел в Корею, прожил там полтора месяца, стал читать и писать по-корейски.
Когда я писал, рядом сидел местный каллиграф, и направлял меня. Он говорил: «Покрас, здесь ты сделал слишком длинную линию, здесь ты не можешь делать плотную точку, потому что получится другой символ», и так далее. Сейчас в приоритете изучение японского, чтобы понять язык будущего, – он очень лаконичен и глубок в плане форм. Я не исключаю, что в течение жизни пройдусь по всем культурам и посвящу часть периодов творчества тому, что буду направленно прилетать в какую-то страну и делать серию работ, посвященную местной культуре. В данный момент, на стадии формирования концепции, первичного манифеста, мне не обязательно знать язык, чтобы деконструировать его. Пока хватает имеющихся знаний, того, как я слежу за письмом, как вижу буквы, чтобы было достаточно комфортно работать одновременно и с арабским, и с китайским, и с другими языками.
B Ē Ø R Ï G Ī N Å Ł. Каллиграфия, вдохновленная азиатскими иероглифами
Цифры – это тоже язык?
Конечно. Во-первых, есть все варианты с кодированием: двоичный код, 64-ичный и так далее. Во-вторых, смысл цифр в том, что, например, арабские цифры присутствуют практически во всех современных письменностях, шрифтах. Если не получается где-то повторить форму буквы, можно заменить ее цифрой. И это относится ко многим языкам, потому что мы визуально идентифицируем, что «1» - это «I», «0» - это «О», «5» - это «S». Цифра становится буквой – в плане деконструкции по форме они очень близки. «З» и «3» мы даже не различим при написании. Когда я пишу текст, могу спокойно заменить «З» тройкой просто потому, что вдруг стало скучно.
Ты как-то работаешь со шрифтом Брайля?
Я конвертирую в шрифт Брайля некоторые из своих текстов и конспектов, чтобы посмотреть, как это выглядит. Это интересный визуальный прием для потенциальных проектов. Но пока не хочется смешивать все в одну кастрюлю.
Почему ты пробуешь себя в моде?
Мода стала одним из направлений искусства. Если мы посмотрим, например, на ребят из «A-Cold-Wall», то заметим, что их коллекции – это больше демонстрации восприятия одежды художником, чем восприятия одежды дизайнером. Дизайн – это поиск какой-то технологичной, удобной, понятной вещи. Искусство – это то, как я вижу, а зритель либо принимает это, либо нет. В моде больше свободы. Стерлинг Руби и Раф Симонс – крутой пример того, как художник и дизайнер вместе создают нечто новое. Не только вещи, но и презентации этих вещей: интерьерные оформления, инсталляции – это все один большой мир, и не стоит о нем забывать.
Utopia × Calligrafuturism
Что касается меня, я вижу потрясающую возможность правильно популяризировать и показать свою точку зрения, в том числе на вещи, через моду. В новой коллекции я готовлю одежду, на которой будет частично напечатан манифест.
Моя позиция раскрывается в рамках искусства, медийного присутствия и вещей.
Они становятся неотъемлемой частью жизни, человек ассоциирует себя с вещью, с этими словами, с самим артом. Я делаю одежду не для денег, а ради реализации моих идей. Вместо того, чтобы выпускать дешевые футболки, мы по полгода разрабатываем крой, ищем ткань, делаем какие-то дикие деревянные бирки, которыми можно писать каллиграфию. Я пытаюсь раскрыть вещи с помощью доступных инструментов. Поэтому на них Маяковский, манифесты, слово «культура».
LEVI`S × Pokras Lampas: 50th Anniversary TRUCKER Jacket
Тебя представляет дубайская «Opera Gallery». Ты работал с Fendi, Nike, YSL Beautē и другими большими брендами. Почему ты продолжаешь создавать мерч, приглашать подписчиков на закрытые мероприятия, – почему ты так доступен для не светской аудитории?
В России для меня основная цель – не сделать холсты, чтобы их продать, а сделать что-то, что увидит зритель, что он услышит, почувствует. Поэтому я надеюсь сделать здесь выставку через «Opera» не как галерею, а через «Opera», которая свяжет меня и правильные музейные пространства. В России есть люди, которые хотят со мной поработать, музеи, с которыми можно найти общий язык. В правильном слиянии строгой серьезной галереи, моего желания популяризировать искусство для разной аудитории, и адекватного музея, который также видит в этом большой потенциал, – мы сделаем что-то большое, комплексное. Где будут и вещи, и аксессуары, и холсты, и манифесты, и проекции – в правильном гармоничном соотношении, погружающем в новую визуальную культуру.
Выставка Покраса Лампаса в Hundai Motor Studio в Москве, фото: Анастасия Сотникова
Как ты думаешь, в нашей стране возможен такой проект, когда тебя и таких же талантливых художников люди власти попросят, например, расписать региональные школа? Чтобы ожили районы, чтобы люди на окраинах перестали чувствовать себя отдельными людьми? Как сделать так, чтобы это случилось?
Долгое время я задавался такими же вопросами: ревностно следил за тем, что у нас происходит, кто кому платит за городские инсталляции и арт-объекты, кто их уничтожает, кто отмывает деньги, кто защищает искусство – кто вообще участвует в подобных процессах. Однажды я пошел спикером на «Московский культурный форум» в Манеже, где удалось встретиться с префектами нескольких управ центра и окраинных районов. Я пообщался с замминистром культуры – он очень крутой. Появилось понимание, что не хватает людей от искусства, которые готовы идти на адекватный диалог, и не хватает людей от власти, которые готовы взять на себя серьезные риски. Есть много людей культуры и государства, которые хотят что-то делать. Но так как все решается на разных уровнях, недостает ключевого доверия. Я дорожу своей репутацией, поэтому если я сказал, что какой-то проект можно сделать – он будет сделан. И это будет качественный результат, который получит внимание аудитории. Нужно, чтобы у других художников появилась такая же возможность работать. А это напрямую зависит от них самих. Чем больше автор сам создает и защищает свою позицию, тем быстрее идет его карьера в месте, где ничего не происходит.
19 мая пройдет ежегодная акция «Ночь в Музее». Покрас активно готовится к этому событию, отрабатывая смены по 14 часов. Его арт-объект выделит вход в Новую Третьяковку, который традиционно откроется с Крымской набережной. В социальных сетях художник предупреждает: это один из самых масштабных проектов.
